"На Лаврентия нонеча внезапно упал шкаф. Шкаф был прадедушкин, резной, с приветливо-коварным характером: дверцы его внезапно распахивались, как бы норовя обнять проходящего, да так и похоронить в пахнущих нафталином недрах..."
Осталось совсем немного до победного конца, но инфы необходимой я выцедила мало. И все же как тяжело переубеждать одного конкретно взятого человека. Особенно такого человека, который может отвечать на сказанное без вероятности быть осаженным. Вся прелесть позиции читателя.
И как же нам тяжело принимать на веру мысли, вокруг да около которых ходили годами, но никогда не принимали на веру. Градации цинизма и неверия не имеют границ - перелаялись бы все между собой, дай только рот открыть.
И да, библиотечную книгу я всегда предпочту новой.
«Существую. Это что-то мягкое, очень мягкое, очень медленное. И лёгкое - можно подумать, оно парит в воздухе. Оно подвижно. Это какие-то касания - они возникают то здесь, то там и пропадают. Мягкие, вкрадчивые. У меня во рту пенистая влага. Я проглатываю её, она скользнула в горло, ласкает меня, и вот уже снова появилась у меня во рту; у меня во рту постоянная лужица беловатой жидкости, которая - ненавязчиво - обволакивает мой язык. Эта лужица - тоже я. И язык - тоже. И горло - это тоже я.
Я вижу кисть своей руки. Она разлеглась на столе. Она живёт - это я. Она раскрылась, пальцы разогнулись и торчат. Рука лежит на спине. Она демонстрирует мне своё жирное брюхо. Она похожа на опрокинувшегося на спину зверька. Пальцы - это лапы. Забавы ради я быстро перебираю ими - это лапки опрокинувшегося на спину краба. Вот краб сдох, лапки скрючились, сошлись на брюхе моей кисти. Я вижу ногти - единственную частицу меня самого, которая не живёт. А впрочем. Моя кисть перевернулась, улеглась ничком, теперь она показывает мне свою спину. Серебристую, слегка поблёскивающую спину - точь-в-точь рыба, если бы не рыжие волоски у основания фаланг. Я ощущаю свою кисть. Два зверька, шевелящиеся на концах моих рук, - это я. Моя рука почёсывает одну из лапок ногтем другой. Я чувствую её тяжесть на столе, который не я. Это ощущение тяжести всё длится и длится, оно никак не проходит. Да и с чего бы ему пройти. В конце концов это невыносимо... » Пометки на полях
«Окружающие меня сильфы попались на эту удочку -- они видят только эту пленку, она-то и доказывает существование Бога! Но я вижу изнанку! Лакировка тает: восхитительная, бархатистая, как у персика, кожица, кожица доброго боженьки, везде и всюду с треском лопается под моим взглядом, трескается и зияет.» Пометки на полях
«Время остановилось маленькой черной лужицей у моих ног, после этого мгновения ничто уже не могло случиться.» Пометки на полях
«Нашлись дураки, которые толкуют о воле к власти, о борьбе за жизнь.» Пометки на полях
«Нет, я не могу смотреть на вещи такими глазами. Дряблость, слабость - да. Деревья забылись. И это значило, что они рвутся к небу? Скорее уж они никли;..» Пометки на полях
«А я, я вижу ее, эту природу, вижу... Я знаю, что ее покорность - не покорность, а лень, знаю, что законы для нее не писаны: то, что они принимают за ее постоянство... Это всего лишь привычки, и завтра она может их переменить.» Пометки на полях
«Они воображают, будто. пойманные звуки струятся в них, сладкие и питательные, и страдания преобразуются в музыку, вроде страданий молодого Вертера; они думают, что красота им соболезнует. Кретины.» Пометки на полях
Занятны эти препирательства)
А меня, кстати, во время чтения не покидает чувство тревоги. Оно отвлекает и сбивает с чужой мысли, как специально. Я сразу вспоминаю, что уже послеобеденное время, а я все еще в кровати валяюсь, что тампон не меняла с вечера и это ужасно, что к диплому еще даже не приступала, не покидает чувство страха, что девочка та все же не уволится и мое место прогорит, мне становится стыдно, что маме не звонила черт знает сколько, что не отвечаю на письм..а уже давно и беспокойство бьет через край, что за последнюю неделю потратила гораздо больше, чем планировала... Но как только я откладываю книгу в сторону и занимаюсь чем-то посторонним, я тут же успокаиваюсь. Я ем йогурт и просматриваю странички в инете или разглядываю лицо в зеркале и корчу рожи, я выдумываю всякие сценки: реальные и нереальные, я фантазирую - трачу время попусту, но тревоги нет. Не могу думать о чем-либо в актуальное для этих мыслей время.
А еще я хочу написать гет-нцу в духе "конченого", с кучей мерзости и непотребства.
И как же нам тяжело принимать на веру мысли, вокруг да около которых ходили годами, но никогда не принимали на веру. Градации цинизма и неверия не имеют границ - перелаялись бы все между собой, дай только рот открыть.
И да, библиотечную книгу я всегда предпочту новой.
«Существую. Это что-то мягкое, очень мягкое, очень медленное. И лёгкое - можно подумать, оно парит в воздухе. Оно подвижно. Это какие-то касания - они возникают то здесь, то там и пропадают. Мягкие, вкрадчивые. У меня во рту пенистая влага. Я проглатываю её, она скользнула в горло, ласкает меня, и вот уже снова появилась у меня во рту; у меня во рту постоянная лужица беловатой жидкости, которая - ненавязчиво - обволакивает мой язык. Эта лужица - тоже я. И язык - тоже. И горло - это тоже я.
Я вижу кисть своей руки. Она разлеглась на столе. Она живёт - это я. Она раскрылась, пальцы разогнулись и торчат. Рука лежит на спине. Она демонстрирует мне своё жирное брюхо. Она похожа на опрокинувшегося на спину зверька. Пальцы - это лапы. Забавы ради я быстро перебираю ими - это лапки опрокинувшегося на спину краба. Вот краб сдох, лапки скрючились, сошлись на брюхе моей кисти. Я вижу ногти - единственную частицу меня самого, которая не живёт. А впрочем. Моя кисть перевернулась, улеглась ничком, теперь она показывает мне свою спину. Серебристую, слегка поблёскивающую спину - точь-в-точь рыба, если бы не рыжие волоски у основания фаланг. Я ощущаю свою кисть. Два зверька, шевелящиеся на концах моих рук, - это я. Моя рука почёсывает одну из лапок ногтем другой. Я чувствую её тяжесть на столе, который не я. Это ощущение тяжести всё длится и длится, оно никак не проходит. Да и с чего бы ему пройти. В конце концов это невыносимо... » Пометки на полях
«Окружающие меня сильфы попались на эту удочку -- они видят только эту пленку, она-то и доказывает существование Бога! Но я вижу изнанку! Лакировка тает: восхитительная, бархатистая, как у персика, кожица, кожица доброго боженьки, везде и всюду с треском лопается под моим взглядом, трескается и зияет.» Пометки на полях
«Время остановилось маленькой черной лужицей у моих ног, после этого мгновения ничто уже не могло случиться.» Пометки на полях
«Нашлись дураки, которые толкуют о воле к власти, о борьбе за жизнь.» Пометки на полях
«Нет, я не могу смотреть на вещи такими глазами. Дряблость, слабость - да. Деревья забылись. И это значило, что они рвутся к небу? Скорее уж они никли;..» Пометки на полях
«А я, я вижу ее, эту природу, вижу... Я знаю, что ее покорность - не покорность, а лень, знаю, что законы для нее не писаны: то, что они принимают за ее постоянство... Это всего лишь привычки, и завтра она может их переменить.» Пометки на полях
«Они воображают, будто. пойманные звуки струятся в них, сладкие и питательные, и страдания преобразуются в музыку, вроде страданий молодого Вертера; они думают, что красота им соболезнует. Кретины.» Пометки на полях
Занятны эти препирательства)
А меня, кстати, во время чтения не покидает чувство тревоги. Оно отвлекает и сбивает с чужой мысли, как специально. Я сразу вспоминаю, что уже послеобеденное время, а я все еще в кровати валяюсь, что тампон не меняла с вечера и это ужасно, что к диплому еще даже не приступала, не покидает чувство страха, что девочка та все же не уволится и мое место прогорит, мне становится стыдно, что маме не звонила черт знает сколько, что не отвечаю на письм..а уже давно и беспокойство бьет через край, что за последнюю неделю потратила гораздо больше, чем планировала... Но как только я откладываю книгу в сторону и занимаюсь чем-то посторонним, я тут же успокаиваюсь. Я ем йогурт и просматриваю странички в инете или разглядываю лицо в зеркале и корчу рожи, я выдумываю всякие сценки: реальные и нереальные, я фантазирую - трачу время попусту, но тревоги нет. Не могу думать о чем-либо в актуальное для этих мыслей время.
А еще я хочу написать гет-нцу в духе "конченого", с кучей мерзости и непотребства.